Неточные совпадения
Он не являлся ко мне на дом во время болезни — раз только приходил и виделся с Версиловым; он не тревожил, не
пугал меня, сохранил передо мной ко дню и часу моего выхода
вид самой полной независимости.
— Ну, уж я тебя в таком
виде не пущу, Данила Семеныч. Ты хоть образину-то умой наперво, а то
испугаешь еще Василия-то Назарыча. Да приберись малость, — вон на тебе грязищи-то сколько налипло…
Испугалась ужасно: «Не
пугайте, пожалуйста, от кого вы слышали?» — «Не беспокойтесь, говорю, никому не скажу, а вы знаете, что я на сей счет могила, а вот что хотел я вам только на сей счет тоже в
виде, так сказать, „всякого случая“ присовокупить: когда потребуют у папаши четыре-то тысячки пятьсот, а у него не окажется, так чем под суд-то, а потом в солдаты на старости лет угодить, пришлите мне тогда лучше вашу институтку секретно, мне как раз деньги выслали, я ей четыре-то тысячки, пожалуй, и отвалю и в святости секрет сохраню».
Быть может, эти хищники из опыта знали, что
вид их, сидящих на сухостойных деревьях,
пугает мелких птиц, тогда как, спрятавшись в траве, они скорее могут рассчитывать на добычу.
Спокойный
вид Толочанова
испугал моего отца, и он, пристальнее посмотрев на него, спросил...
— Чего ж
пугаешь зря! — обиделся рыжий, солдатского
вида здоровяк, приготовившийся прыгать из окна на крышу пристройки.
Его передразнивали с дерзко — почтительным
видом, а
попугай гремел все громче и чаще.
Отец дал нам свое объяснение таинственного события. По его словам, глупых людей
пугал какой-то местный «гультяй» — поповский племянник, который становился на ходули, драпировался простынями, а на голову надевал горшок с углями, в котором были проделаны отверстия в
виде глаз и рта. Солдат будто бы схватил его снизу за ходули, отчего горшок упал, и из него посыпались угли. Шалун заплатил солдату за молчание…
Князь намекал на то, что Лебедев хоть и разгонял всех домашних под
видом спокойствия, необходимого больному, но сам входил к князю во все эти три дня чуть не поминутно, и каждый раз сначала растворял дверь, просовывал голову, оглядывал комнату, точно увериться хотел, тут ли? не убежал ли? и потом уже на цыпочках, медленно, крадущимися шагами, подходил к креслу, так что иногда невзначай
пугал своего жильца.
Всем любопытно, а никто ничего не может узнать, потому что работающие ничего не сказывают и наружу не показываются. Ходили к домику разные люди, стучались в двери под разными
видами, чтобы огня или соли попросить, но три искусника ни на какой спрос не отпираются, и даже чем питаются — неизвестно. Пробовали их
пугать, будто по соседству дом горит, — не выскочут ли в перепуге и не объявится ли тогда, что ими выковано, но ничто не брало этих хитрых мастеров; один раз только Левша высунулся по плечи и крикнул...
Злая волшебница прогневалась на моего родителя покойного, короля славного и могучего, украла меня, еще малолетнего, и сатанинским колдовством своим, силой нечистою, оборотила меня в чудище страшное и наложила таковое заклятие, чтобы жить мне в таковом
виде безобразном, противном и страшном для всякого человека, для всякой твари божией, пока найдется красная девица, какого бы роду и званья ни была она, и полюбит меня в образе страшилища и пожелает быть моей женой законною, и тогда колдовство все покончится, и стану я опять попрежнему человеком молодым и пригожиим; и жил я таковым страшилищем и
пугалом ровно тридцать лет, и залучал я в мой дворец заколдованный одиннадцать девиц красныих, а ты была двенадцатая.
Она даже и в этом
виде меня
пугала.
— А внизу у вас — женское отделение? — спросил Вихров, чтобы что-нибудь только спросить смотрителя:
вид всех этих людей не то что
испугал, но как-то смутил и сконфузил Вихрова.
— Есть! Есть отличнейший перевод Гнедича, я тебе достану и прочту, — отвечал Павел и, в самом деле, на другой же день побежал и достал «Илиаду» в огромном формате. Клеопатру Петровну один
вид этой книги
испугал.
Кроме того, по всему этому склону росли в наклоненном положении огромные кедры, в тени которых стояла не то часовня, не то хижина, где, по словам старожилов, спасался будто бы некогда какой-то старец, но другие объясняли проще, говоря, что прежний владелец — большой между прочим шутник и забавник — нарочно старался придать этой хижине дикий
вид и посадил деревянную куклу, изображающую пустынножителя, которая, когда кто входил в хижину, имела свойство вставать и кланяться, чем
пугала некоторых дам до обморока, доставляя тем хозяину неимоверное удовольствие.
На столе было пусто. Все, что напоминало о прежних его занятиях, о службе, о журнальной работе, лежало под столом, или на шкафе, или под кроватью. «Один
вид этой грязи, — говорил он, —
пугает творческую думу, и она улетает, как соловей из рощи, при внезапном скрипе немазаных колес, раздавшемся с дороги».
— Своею или моею жизнью заплатили, вот что я хотела спросить. Или вы совсем теперь понимать перестали? — вспыхнула Лиза. — Чего вы так вдруг вскочили? Зачем на меня глядите с таким
видом? Вы меня
пугаете. Чего вы всё боитесь? Я уж давно заметила, что вы боитесь, именно теперь, именно сейчас… Господи, как вы бледнеете!
Егор Егорыч чрезвычайно желал поскорее узнать, какое впечатление произведут на Сусанну посланные к ней книги, но она что-то медлила ответом. Зато Петр Григорьич получил от дочери письмо, которое его обрадовало очень и вместе с тем
испугало. Впрочем, скрыв последнее чувство, он вошел к Егору Егорычу в нумер с гордым
видом и, усевшись, проговорил...
Сейчас побежал в присутственное место. Стал посредине комнаты и хочет вред сделать. Только хотеть-то хочет, а какой именно вред и как к нему приступить — не понимает. Таращит глазами, губами шевелит — больше ничего. Однако так он одним своим нерассудительным
видом всех
испугал, что разом все разбежались. Тогда он ударил кулаком по столу, расколол его и убежал.
Прежде всего побежал в присутственное место. Встал посреди комнаты и хочет вред сделать. Только хотеть-то хочет, а какой именно вред и как к нему приступить — не понимает. Таращит глаза, шевелит губами — больше ничего. Однако ж так он этим одним всех
испугал, что от одного его
вида нерассудительного разом все разбежались. Тогда он ударил кулаком по столу, разбил его и сам убежал.
Надо было видеть, с каким достоинством он расхаживал по городским улицам в сопровождении усталого конвойного,
пугая уже одним
видом своим встречных баб и детей, как он спокойно и даже свысока смотрел на всех встречавшихся.
Неужели это делает Нартанович только для
виду:
попугает сына да и отпустит его ненаказанным.
Антоша еще не знал, в чем дело, но уже решительный
вид матери
испугал его и заставил подозревать что-то страшное.
Поп пришёл и даже
испугал его своим
видом — казалось, он тоже только что поборол жестокую болезнь: стал длиннее, тоньше, на костлявом лице его, в тёмных ямах, неустанно горели почти безумные глаза, от него жарко пахло перегоревшей водкой. Сидеть же как будто вовсе разучился, всё время расхаживал, топая тяжёлыми сапогами, глядя в потолок, оправляя волосы, ряса его развевалась тёмными крыльями, и, несмотря на длинные волосы, он совершенно утратил подобие церковнослужителя.
Это предложение точно
испугало ее. Любочка опять сделала такое движение, как человек, у которого единственное спасение в бегстве. Я понял, что это значило, и еще раз возненавидел Пепку: она не решалась переночевать в нашей избушке потому, что боялась возбудить ревнивые подозрения в моем друге. Мне сделалось обидно от такой постановки вопроса, точно я имел в
виду воспользоваться ее беззащитным положением. «Она глупа до святости», — мелькнула у меня мысль в голове.
Торжественный
вид, с которым вошла Пелагея Миневна на половину Татьяны Власьевны, даже немного
испугал последнюю: она по глазам видела, зачем пришла Пелагея Миневна.
Миклаков даже отступил несколько шагов назад при
виде ее, — до такой степени она
испугала его и удивила выражением своего лица.
Следовательно, нужно только перестать дразнить — и дело будет в шляпе. Не пенкоснимательство
пугает, а претит лишь случайный вкус того или другого
вида его. Один
вид на вкус сладковат, другой кисловат, третий горьковат; но и тот, и другой, и третий — все-таки представляют собой видоизменения одного и того же пенкоснимательства — и ничего больше.
Одна уже Зина
пугала ее ужасно своим грустным
видом и заплаканными глазами.
И когда ее стали бы убеждать,
пугая зловещим
видом разложения, что это она, — она! — Муся ответила бы с улыбкой...
Ничего не упомяну ни о мнишках в сметане, ни об утрибке, [Утрибка — кушанье из потрохов.] которую подавали к борщу, ни об индейке с сливами и изюмом, ни о том кушанье, которое очень походило
видом на сапоги, намоченные в квасе, ни о том соусе, который есть лебединая песнь старинного повара, — о том соусе, который подавался обхваченный весь винным пламенем, что очень забавляло и вместе
пугало дам.
Если после всех этих добавлений, сделанных не вдруг, а постепенно, чтоб изменением
вида привады не
испугать тетеревов, станут они ежедневно и смело есть корм, — следует немедленно крыть птицу.
— Сегодняшнюю ночь, — повторил граф. — Послушайте, — прибавил он, обращаясь к Савелью, — мне кажется, вам лучше одному остаться у больной, чтобы
вид незнакомых лиц, когда она придет в себя, не
испугал ее.
Он не прочь от деятельности — до тех пор, пока она имеет
вид призрака и далека от реального осуществления: так, он создает план устройства имения и очень усердно занимается им, — только «подробности, сметы и цифры»
пугают его и постоянно отбрасываются им в сторону, потому что где же с ними возиться!..
Смерть не
пугала его напротив, обезоруженный, он без колебания отверг бы пощаду, чтоб не подвергаться унижению жизни, брошенной в
виде милостыни.
Я им говорю: вы, братцы, и
виду не подавайте, всё это — дело тонкое, и можно испортить, — значит, не
испугать бы тебя-то.
— Тема предложена мною. Я имел в
виду показание Аврелия Виктора, который пишет, будто бы Клеопатра назначила смерть ценою своей любви, и что нашлись обожатели, которых таковое условие не
испугало и не отвратило… Мне кажется, однако, что предмет немного затруднителен… не выберете ли вы другого?..
Один
вид его, уничтоженный и убитый, до того
испугал ее, что она чуть устояла на ногах.
Пугают Козулькой на каждой станции, начиная с Томска — писаря загадочно улыбаясь, а встречные проезжающие с злорадством: «Я, мол, проехал, так теперь ты поезжай!» И до того запугивают воображение, что таинственная Козулька начинает сниться в
виде птицы с длинным клювом и зелеными глазами.
А потому нас нимало не
пугала мысль, что мы явимся в корпус в таком развращенном и омерзительном
виде.
Так и осталась эта улыбка на ее губах… Мы снова помолчали. Мучительно тяжело было у меня на душе. Я закрыла лицо руками, чтобы не
пугать Нину моим убитым
видом. Когда я опустила руки, то заметила на губах ее, шептавших что-то чуть внятно, все ту же светлую, странную улыбку. Наклонив ухо, я с трудом услышала ее лепет, поразивший меня...
Полгода назад товарищи-врачи решили, что у него начинается чахотка, и посоветовали ему бросить всё и уехать в Крым. Узнавши об этом, Ольга Дмитриевна сделала
вид, что это ее очень
испугало; она стала ласкаться к мужу и всё уверяла, что в Крыму холодно и скучно, а лучше бы в Ниццу, и что она поедет вместе и будет там ухаживать за ним, беречь его, покоить…
Рассказывают, что во время «опийной» англо-китайской войны китайцы, чтобы
испугать англичан и «поддержать дух» своих, выставляли на видных местах огромные, ужасающего
вида пушки, сделанные из глины. Китайцы шли в бой, делая страшные рожи, кривляясь и испуская дикие крики. Но все-таки победили англичане. Против глиняных пушек у них были не такие большие, но зато стальные, взаправду стрелявшие пушки. Против кривляний и страшных рож у них была организация, дисциплина и внимательный расчет.
Оказывалось, балтийская эскадра была новою огромною глиняною пушкою, которая только должна была
пугать японцев своим
видом.
Аксинья, которая, как и Митька, не подозревала о существовании говорящих
попугаев, едва не закричала от страха при
виде такого необыкновенного зрелища.
Кирилл делал прежние поездки свои к барыньке без всяких приключений. Он ехал верхом и ныне спокойный, довольный, что скоро переедет со своим паном к Яскулке, где не будут их
пугать революционные затеи и заживут они, как у «Иезуса на плечике». По временам в религиозном настроении затягивал он духовные гимны. При спуске с сторожевой горы на окраине леса и в нескольких саженях от дороги показалась фигура Волка и с ним несколько всадников. При
виде их Кирилл побледнел и вздрогнул.
Великан, потеряв их из
виду, опять сделался крошкою. К нему присоединился кто-то, вышедший вслед за ним из саней. Свет месяца осветил лицо араба Волынского. Малютка был Зуда. Ходули помогли ему исполински вырасти в один миг и
испугать кого нужно было.
«Si vous n’avez rien de mieux à faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soirée chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmée de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer». [Если y вас, граф (или князь), нет в
виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас
пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна Шерер.]